Re: Истории из жизни: смешно и поучительно
Добавлено: 19 янв 2011, 23:42
Рыжик
Заранее должен извиниться за "многа букав", но чтиво любопытное, и про промальп. Это кусочек из автобиографической повести о украинском нелегальном гастарбайтере в США, 1993 год:
На следующее утро, как и договаривались, бригадир заехал за нами на грузовом микроавтобусе и мы трое, еще полусонные, плюхнулись в грузовой отсек, среди рабочей робы, одеял и оснастки.
Рулевой обоза - Кайзер подбирал членов бригады по окрестностям Трэнтона. Все они, кроме нас троих - поляки. Ехали долго. Почти все привычно спали. Когда начало рассветать, я стал высматривать дорожные указатели. Оказалось, что мы уже выехали из штата Нью Джерси и ехали где-то на территории штата Нью Йорк. Езда заняла около часа. Наконец, мы въехали в старый город Paterson. Это уже было рядом с рекой Гудзон, на другой стороне которой остров Мэнхэттан, то бишь, город Нью-Йорк.
По улицам города заехали куда-то в центр и припарковались среди жилых кварталов. По тому, как все закопошились и начали сонно выползать из микроавтобуса, понял, что мы прибыли на объект. Было еще раннее время и по-осеннему серо. Я не заметил поблизости ничего похожего на стройку. Остановились мы в квартале кирпичных жилых многоэтажек. Жильцы только просыпались. По немногочисленным прохожим и прочим внешним признакам, я определил, что в этом квартале живут исключительно черные граждане. Наши польские коллеги вяло вытаскивали из автобуса рулоны пластиковой оградительной сетки и металлические штыри. Мы помогали, а они показывали, что требуется делать. Этой сеткой мы оградили сектор тротуара под домом. Я понял, что здесь будут вестись какие-то работы. Взглянув вверх, увидел под самой крышей 16-ти этажного дома висящую на балках передвижную стройплощадку. Мысль о том, что мне предстоит забраться туда, да еще и выполнять там какую-то работу, вызвала у меня чувство глубочайшего дискомфорта. Можно и прямо сказать- чувство страха.
Моим товарищам предполагаемое новое рабочее место тоже не понравилось. Обменялись впечатлениями, суть которых сводилась к тому, что мы снова угодили в капкан...
Мы уже прошли "огонь" на горячих крышах, а теперь коварный, беззубый Кайзер охмурил и завез нас в незнакомый, черный городок, чтобы затащить нас на висящий на тросах помост. Огонь, Вода и Медные трубы! А вернее - кровь, пот и слезы.
Когда ограждение было установлено, автобус заперли- и все направились к подъезду дома.
Я втайне надеялся, что для нас найдется какая-то подсобная работа в этом доме. Пусть на крыше, но только не в этой, зыбко висящей на стене дома качалке. Расспрашивать своих новых сотрудников мне не хотелось. Все они были сонные и хмурые, как это осеннее утро. Бодрствовал только Бригадир Кайзер. Он раздавал своим вялым подчиненным всякие команды-указания, сочно удобряя свою шепелявую речь польскими ругательствами.
В подъезде дома, кто-то из бригады привычно нажал кнопку вызова лифта, и мы стали ждать. Было очевидным, что работники пользуются этим лифтом уже не первый раз, и что здесь живут только черные собратья. Настенные художества, мусор и устойчивый специфический запах свидетельствовали о их массовом проживании здесь.
Лифт прибыл, раскрылся и из него вышли четверо помятых от недавнего сна представителя. Они были разных полов и возрастов, но одного цвета. Пожилой мужчина приветственно кивнул и что-то буркнул всей бригаде. По реакции выходящих из лифта жильцов дома, я понял, что строительная бригада здесь, уже не новость для них.
Мы, человек семь, вошли в кабину лифта. Кто-то курил, от кого-то разило алкогольным перегаром, но стойкий запах дешевой парфюмерии и африканского наследия все же пробивался. Стены в кабине лифта были густо исписаны фломастерами.
Вышли на последнем 16-ом этаже и поднялись к выходу на крышу. Металлическая решетчатая дверь была заперта на замок. Кто-то из коллег открыл замок, и все прошли к лестничному маршу, ведущему на крышу. Выйдя на крышу дома, мы обнаружили там стройплощадку. Было очевидно, что работы здесь не на одну неделю. Нас провели в подсобное помещение, где хранился инструмент и прочая оснастка. Там все переоделись и вооружились инструментом. Кроме прочего, все прихватили с собой специальные пояса, которые применяют при работах на высоте, как страховочное средство. Мы лишь переоделись в рабочую одежку. Из этой каптерки вынесли электрический кабель и множество инструментов. Крыша по всему периметру была ограждена каменным бортиком высотой с метр. Мы подошли к краю и заглянули вниз. Внутри все неприятно сжалось: холодящее ощущение высоты быстро вывело нас из сонливого состояния. Ветерок здесь обдувал не так как на земле. Сквозь легкий туман просматривались контуры острова Мэнхэттана. Мы в ошарашенном состоянии стояли у оградительного барьера и созерцали, как восходит солнце. Пробиваясь сквозь облачность, оно освещало каменно-стеклянные дебри Нью-Йорка. Состояние было совершенно нерабочее. Я бы так и стоял, отрешенно наблюдая за продвижением солнца, и разглядывая этот город-монстр с новой стороны. Из состояния оцепенения нас вывел Кайзер. Он звал, чтобы выдать каждому все необходимое для работы. Доброе утро, Грусть...
Это были абсолютно новенькие комплекты мастерков различных размеров и форм, просто мечта каменщика. А также, пояса безопасности. Кайзер пояснил, что весь этот инструмент мы должны будем вернуть ему в полном наборе. Советовал нам пометить, чтобы можно было всегда отличить свое. Судя по инструменту, работать, предстояло с цементным раствором. Все это не вызывало у нас оптимизма. Мы тихонько посовещались с Сашей. Он тоже был не в восторге от предстоящего. Но заниматься подробным анализом дерьма, в которое мы угодили, нам не дали. Пригласили к соучастию в процессе.
С помощью электрической ручной мешалки заготавливались коктейли, в состав которых входили цемент, песок, какой-то строительный клей и вода. Все эти увесистые компоненты кто-то из нашей бригады грузил на передвижную стройплощадку и поднимал на крышу. Оттуда все выставляли на оградительный барьер на краю крыши. А мы должны были принимать доставленные стройматериалы и стаскивать в указанное место, поближе к мешалке. Пока мы таскали это, я прочел на запечатанных ведрах инструкцию применения клея, где говорилось, что это не следует смешивать с цементом.
Именно этим наши польские коллеги и занимались в настоящий момент. По их польской технологии масса смешивалась пополам с цементом. Полные ведра заготовленной клейко-цементной смеси мы таскали обратно на край крыши, где их забирали на передвижные качалки.
Это приспособление они именовали английским словом scaffold, которое в переводе имеет следующие значения: леса, подмост, эшафот, плаха, виселица, поддерживать, подпирать, нести нагрузку.
Таких летательных аппаратов оказалось два. Я осмотрел крепления металлических балок, на которых фактически висели эшафоты. Все выглядело вполне надежно. Но мысль о том, что мне предстоит перемахнуть через оградительный барьер и спрыгнуть с крыши в зыбко покачивающийся челнок, неприятно волновала меня. Кроме пары тросов, которые сматывались и разматывались с помощью двигателя и таким образом, поднимали и опускали челнок. Вниз тянулись еще и капроновые канаты, и электрический кабель с пультом управления двигателя.
Кайзер притащил еще несколько комплектов новых капроновых канатов и привязал концы. Я понятно назначение этих канатов и понаблюдал, как он их привязывал. Сделано это было достаточно надежно, чтобы выдержать повисшего на нем человека. Все эти приготовления к спуску наводили ужас, и уже не интересовало, какую работу мне предстоит выполнять. Волновало, как я смогу вообще что-то делать, находясь на этом челноке между крышей и асфальтированным тротуаром.
На хрена мне такие семь долларов в час, с полными штанами страха, между небом и землей!? - думал я себе. Тем более, что час уходит только на дорогу в один конец. Итого - два часа в дороге, которые мне никто не оплатит. В результате, в среднем со всеми переездами на работу и с работы, а также с естественными страхами, получатся все те же 6 долларов на час.
Приготовления были окончены, и Кайзер дал команду. Работники стали опоясываться ремнями, Нам посоветовали делать также.
Я напялил на себя этот новый хомут, утешаясь мыслью о кратковременности неудобств. А тем временем, Кайзер распределял нас по рабочим местам. Я и Саша были определены на два соседних челнока, а Славке дали какую-то работу на крыше. Мои новые коллеги привычно, не пристегиваясь к канату, перемахнули через оградительный бортик и спрыгнули на деревянный настил подвесной стройплощадки. Оттуда выглядывали теперь лишь их головы. Мне предстояло проделать тоже. Прежде чем преодолеть барьер и расстаться с крышей, я пристегнул карабин своего ремня к канату. Этот карабин свободно перемещался по канату, если его отжать, а в обычном состоянии он цепко фиксировался на канате, не допуская моего падения. Эта техническая подстраховка не избавляла меня от парализующего страха, с которым я спрыгивал с крыши в челнок.
Подвесная конструкция метра четыре длиной и полтора шириной с металлическими перилами вокруг, не казалась мне такой уж надежной. При перемещении работников, находящихся на борту, челнок покачивался. Пешеходы и автомобили внизу выглядели далекими и мелкими. Мне очень хотелось быть среди пешеходов, даже черных, и в незнакомом мне городе, но на земле. На эшафоте я оказался с двумя поляками: один постарше меня, другой помладше. По их советам и замечаниям я понял, что им известны мои ощущения. На нашей подвесной площадке немало пространства занимали ведра с заготовленным месивом, а также пачки пенопласта размером в метр квадратный и толщиной сантиметров пять. Оглядевшись, я нашел для себя пространство и вцепился в перила. Верхняя часть стены дома была уже оклеена такими пенопластовыми листами, и я понял, что нам предстоит делать.
Перед тем, как начать спуск, мне показали: как удобнее отжимать карабин, чтобы позволить ему сползать вниз по канату. Кроме этого, требовалось мое участие и в процессе спуска.
Мы распределились по всей длине челнока: двое по краям и один посредине, чтобы отталкивать его от стены. При спуске челнока, он не должен был тереться о стену уже оклеенную пенопластом, ибо так мы могли сорвать все и испортить ранее выполненную работу.
Все эти ухищрения казались мне опасной высотной акробатикой. Рассказал бы мне Кайзер обо всем этом раньше, я бы и за 17 долларов в час не согласился на такое. Теперь же, надо было как-то преодолевать страх и делать то, что требуют и советуют. А советовали не смотреть вниз. Я и сам заметил, что лучше пялиться в стену.
Заняв устойчивую позицию, вцепившись одной рукой в перила, а другой, отжав карабин, я уперся правой ногой в стену дома. При совместном и одновременном отталкивающем усилии нам удавалось отчалить от стены на несколько сантиметров. В эти моменты старший коллега нажимал нужную кнопку и двигатели, загудев, разматывали тросы, на которых висел челнок. Таким образом, аккуратно отталкивая от стены груженный челнок, мы короткими шагами спускались вниз. По мере опускания и удаления от крыши, длина тросов, на которых висел челнок, увеличивалась, и отталкиваться становилось все легче. Подбираясь к середине, к этажу 7- 8-му, длина тросов была достаточной, чтобы мы могли легкими толчками рук удерживать челнок от стены.
Наконец, мы сползли до того уровня, где пенопласт закончился, и далее вниз шла обычная стена из красного кирпича. Рулевой подрегулировал удобную для работы высоту и отложил пульт управления в сторонку.
- Теперь, - обратился ко мне старший, - твоя задача заключается в том, чтобы быстро и качественно накладывать раствор на листы пенопласта и подавать их нам. Он показал, как это делается.
- Темп определяй по нашей работе, чтобы мы могли без задержек клеить листы и не отвлекаться. Уразумел?
- Да, - по-военному коротко ответил я.
- Как тебя звать?
- Сергей.
- Добже, Сергей, вниз не смотри, скоро к высоте привыкнешь. А теперь, смаруй...
Я уткнулся в доверенное мне нехитрое, грязноватое дело. Равномерно покрывал листы раствором и подавал их коллегам. Чувство времени и пространства у меня напрочь атрофировалось. Когда они оба одновременно придавливали очередные листы к стене, челнок легко отчаливал, а затем с устрашающим толчком приударялся о стену. Я весь был занят работой и преодолением чувства страха. Сам не заметил, как закончился запас пенопласта.
По нашему сигналу, Кайзер с новым подручным - Славкой спустили нам с крыши дополнительную порцию пенопласта, и мы продолжили лепку. Чем ниже мы опускались, тем вольнее раскачивался наш летательный аппарат. Я с надеждой поглядывал на иссякающий раствор. Спускать с крыши ведра с раствором они вряд ли рискнут. Когда раствор, наконец, закончился, я объявил об этом.
Коллеги с удовлетворением отметили повышенный темп работы в новом составе.
На соседней галере, где имели Сашу, раствор тоже закончился. Члены экипажей двух соседних челноков перепшекали между собой и стали спускаться. Спуск на этом уровне не представлял никаких сложностей. От кирпичной стены можно было смело отталкиваться, не опасаясь повредить что-либо. Достаточно было легких толчков, чтобы галера отчаливала от стены и не терлась об нее при спуске.
На тротуаре под домом мы оказались одновременно со своими соседями. Наша встреча с Сашей на земле была немногословной. Все было и так ясно.
Не успели мы вычухаться от первого полета, как откуда-то появился вездесущий Кайзер. По его окрикам, я понял, что он тоже доволен темпами нашей работы. Дом был более чем на половину оклеен белым пенопластом. На фоне его, темные глазницы окон уродливо подчеркивали незавершенность задуманного. Тем временем, Кайзер прикидывал своим опытным глазом, сколько понадобится материала и времени, чтобы полностью обклеить эту сторону дома. По его команде, уже кто-то нес из ближайшей бакалейной лавки картонный разнос, заполненный стаканчиками с горячим кофе. Из передвижных контейнеров подтаскивали необходимые стройматериалы.
После короткого кофейного перерыва мы загрузили галеры всем необходимым и стали подниматься по стене к белой границе. В том же духе "Смаруй, Сергий, смаруй..", мы выработали все имеющиеся на борту запасы материалов и поднялись на крышу.
По мере продвижения наверх тросы натягивались все более жестче, и удерживать галеру от пенопластовой стены становилось все тяжелее. Последние метры мы подбирались к крыше мелкими шажками. Наконец, добрались до уровня, достаточного, чтобы перелезть через оградительный барьер и спрыгнуть на крышу. Сначала мы перекинули пустые ведра, а затем и сами, становясь на одну из перекладин оградительных перил, забирались на кирпичный барьер и спрыгивали. Проделывая это, я старался не смотреть вниз.
На крыше Славка очень хотел услышать наши впечатления. А Кайзер объявил обеденный перерыв. Все разбрелись.
Мы жевали заготовленные бутерброды с синтетическими сосисками и созерцали виды с крыши. К этому времени солнышко поднялось, и видимость была отличной. Остров Мэнхэттан отчетливо виднелся с этой точки и весело поблескивал стеклом. Улицы Патерсона ожили. На соседней улице находилась пожарная служба. Пожарники возились вокруг блестящих, выставленных в стартовое положение, специальных машин.
На другой стороне, во дворе, среди однотипных домов, под звуки рэпаной музыки шла оживленная возня. Из нашего и соседнего дома выползали черные жильцы. Кто-то торопливо уходил по своим делам, а молодежь сползалась на звуки каннибальской музыки и кучковалась вокруг этого очага. Двое-трое черных жуков присели на этом прикормленном месте и обслуживали клиентов. Даже с высоты шестнадцати этажного дома можно было разглядеть, что там идет привычная торговля зельем.
Некоторые, после короткого контакта с торговцами, уходили. Вероятно, получив желаемое.
Другие, видимо, не имея нужной суммы, с какой-то надеждой отирались у торговой точки. Со стороны можно было подумать, что они торчат там из-за музыки. Но похоже, здесь всем было известно, вокруг чего вся эта возня. Торговля шла вполне открыто, во всяком случае, процесс получения денег и выдачи сдачи проходил без каких-либо ухищрений. А товар, видимо, хранился где-то поблизости, там и выдавался покупателям, с соблюдением незамысловатой конспирации.
Те, кто не мог позволить себе просто купить порцию, и удалиться на свой праздник, отирались там, предлагая услуги или поджидая покупателя-приятеля, они терпеливо ждали своего счастливого случая. Это движение под музыку рэп продолжалась весь день.
Время от времени туда подъезжали ребята повзрослей, они всем своим видом отличавшиеся от дворовых. И машины у них были недешевые. Долго не задерживались. Лишь о чем-то переговорив, что-то забрав и что-то оставив, они уезжали.
А мы, после обеденного перерыва, замесили новые порции своего цементного зелья, погрузили все это на управляемый цеппелин и спустились на свой уровень. И там занимались тем же, чем и до обеда. Смаруй, Сергий, смаруй...
Согласно расчетам и волевому желанию бригадира Кайзера, две наши, по соседству соревнующиеся галеры, гребли против ветра, изо всех сил стараясь закончить сегодня торцовую стену дома. Кайзер был возбужден. Во время очередной дозаправки материалами на земле, он запрыгнул в нашу галеру и совершил подъем вместе с нами, чтобы лепить пенопласт и одновременно командовать нами.
Делал он это ловко и шумно. Я едва поспевал для троих клейщиков. Кайзер поторапливал и подбадривал меня, показывал свой способ, как лучше и быстрее мазать это дело на пенопласт. При этом, он отечески называл меня, почему-то, Игорем.
Когда солнце уже садилось, и мы выскребали остатки раствора, стена была залеплена почти до карниза. Соседняя галера отставала от нас, и это служило поводом для кайзеровских нападок. Он отечески покрикивал в адрес отстающих, называя их курвами и халтурщиками. Но это никого не обижало. На крышу поднимались довольными. Они - тем, что сделали сегодня больше обычного, а я, тем, что окончился рабочий день и все обошлось относительно безболезненно. Славка был занят на крыше; он нарезал на специальном станочке с накаляющейся проволокой какие-то заготовки из пенопласта. Мне уже нетрудно было догадаться, что эти детали пойдут на оклейку вокруг окон. И я уже знал, что нам предстоит делать завтра. Все снова собрались на крыше и стали собирать, сматывать и сносить в каптерку оснастку. Наконец, отмыли от раствора инструмент и руки, и ушли переодеваться.
В это время остров Мэнхэттан в свете заходящего солнца виделся иначе. Итак, от восхода до захода, мы провели день под руководством Кайзера. Переодевшись, все вышли из чердачного подсобного помещения. Все что можно было, заперли на замки. На 16-ом этаже пришлось какое-то время подождать лифта. Настроение у всех членов бригады было заметно лучше, чем утром. Похоже, окончанию рабочего дня рад был не только я. Пока ожидали лифт, огляделись...
С площадки перед лифтом можно пройти в два противоположные направления, где вдоль по коридору размещались квартиры. В это время в доме было пошумнее, чем утром. Шныряли дети, из приоткрытых дверей покрикивали мамаши, рядом звучала музыка. Везде, где только можно было что-то нарисовать или написать, красовались настенные рисунки и надписи. Утром здесь было почище. Поприбавилось прилипших отжеванных резинок, окурков и плевков. Наружные кабели, проходящие по коридору, были грубовато упрятаны под металлический уголок, предохраняя коммуникации от корыстных и хулиганских посягательств жильцов и визитеров.
Я спросил у Кайзера, кто выступает заказчиком работ. И узнал, что дома муниципальные, и местные власти заказали и оплачивают все работы по отделке. Делается это в целях утепления. Самих же жильцов, как мне показалось, эти хлопоты не очень-то заботили. Как пояснил мне всезнающий Кайзер, плата за проживание в этих домах чисто символическая, к тому же, многие жильцы - хронические клиенты социального обеспечения (подобно нашему Полковнику) и пользуются квартирами фактически бесплатно. Эксплуатируют они это муниципальное жилье не очень-то бережно. Все вокруг нещадно засерается, а когда становится холодно, регулярно учиняются пожары. Так что, пожарная служба по-соседству - это не случайность, а горькая необходимость.
При спуске, на каком-то этаже к нам в лифт втиснулось еще пару человек. Я стоял в углу, лицом к стене и не видел, кто зашел в лифт, но почуял новый запах крепкого алкоголя.
На улице уже темнело. Мы собирали оградительные причиндалы и грузили все в автобус.
За весь день я не видел в городе ни единого белого человека. Это был специфический городок Патерсон, штат Нью-Йорк.
[...]
На следующий день, во время работы мы сообщили Кайзеру о своих намерениях, покинуть бригаду по окончанию недели. Наше заявление его не удивило. Обещал вовремя рассчитаться с нами, чтобы мы вынужденно не занимали комнату, которую должны либо оплатить с первого числа, или освободить. Хозяин дома, у которого мы снимали комнату, не скрывал своего огорчения. Напомнил об оплате телефонных звонков по счетам, которые пришлют позднее. Мы обещали.
Полковник, зимовавший во Флориде ранее, уверял, что мы не пожалеем о решении переехать туда и обещал присоединиться, как только решит свои беженские вопросы. Дом, над которым мы работали, был почти окончен. Из темно-кирпичного он превратился в светло-зеленый. После оклейки пенопластом, поверхность оштукатуривалась особым раствором, в состав которого входили цемент, клей и мелкая гранитная или стеклянная крошка зеленоватого цвета. Для прочности поверхностного слоя, в качестве арматуры подкладывали мелкую синтетическую сетку. Дом внешне преобразился, и теперь, когда пробивалось солнышко, сиял как новенький. Черные обитатели этого дома и тех, что по соседству, при встрече выражали восхищение результатами работы. Рано или поздно, они обязательно учинят пожар в доме.
Мы приобрели богатый опыт в строительном деле, хотя, мне не хотелось бы возвращаться к этому в будущем.
В один из дней последней рабочей недели я был вынуждено освобожден от работы. Накануне вечером, наш дом посетил Кайзер и поинтересовался вдруг: имеем ли мы разрешения на работу.
Славка - постоянный житель, и Саша, как официально обратившийся в миграционную службу с просьбой о предоставлении ему политического убежища, имели разрешение работать. Я же, убежденный турист, доживающий последний месяц легального пребывания в стране, почетного права на труд не имел.
По данным его разведки Кайзера, завтра его бригаду должны посетить чиновники от охраны труда и в этой связи, всем нелегальным работникам рекомендовалось отсидеться дома. Честно говоря, меня это не огорчило.
Вечером, вернувшись с работы, Саша с Полковником рассказали мне, как перед началом работы бригадир собрал всех на инструктаж, и какой-то польский босс натаскивал их, как следует отвечать на вопросы об условиях труда. Из инструктажа Саша, в последнюю неделю работы в бригаде узнал, что продолжительность рабочего дня на высотных работах - не более шести часов. После каждых двух часов работы - 15-минутный перерыв. И множество прочих заморочек, обеспечивающих безопасность труда на высоте. На вопрос об оплате труда им следовало отвечать, что за час работы им платят... 30 долларов.
Мы отметили себе, как ловко пристроились к заказу польские подрядчики и как рентабельно для себя они организовали работу. Проверка действительно состоялась. Предполагая, что за ними могут наблюдать со стороны, они устраивали 15-минутные перерывы с кофе, и все послушно пристегивались во время работы ремнями безопасности. В один из таких перерывов их посетили какие-то дяди. Так как Саша с Полковником коротали предоставленный перерыв в сторонке от основной бригады, то их не подвергли расспросам, а лишь осмотрели состояние ремней.
На следующий день мы работали уже в полном составе и в обычном режиме. Надо отметить, что Кайзер нам всегда организовывал кофе и без проверок. Один-два раза в день из соседней лавки он доставлял для всех горячий кофе, зная при этом, кому нужен черный без сахара, а кому с молоком и сахаром. Как правило, он делал это, когда у нас заканчивался раствор, и мы поднимались на крышу для заправки.
Что же касается оплаты труда, то наши польские, более опытные, коллеги получали по 10 долларов за фактически отработанный час. Некоторым, квалифицированным мастерам Кайзер, по возможности, обеспечивал гарантированный минимум 100 долларов за рабочий день, если даже, по каким-то причинам, их не задействовали все 10 часов.
Нам же, Кайзер исправно платил по окончанию каждой рабочей недели наши потные семь долларов за каждый отработанный нами час. Он же заботился и о том, чтобы его бригада, не взирая, на погодные условия, работала как можно больше и продуктивней. Поэтому, наши рабочие недели редко когда бывали короче 45 часов. В эти рабочие часы не включалось время, затраченное на дорогу туда и обратно. Это не считалось работой.
Сколько зарабатывал сам Кайзер, мы не знали. Но, судя по его маниакальному энтузиазму, стимулы у него были мощные.
Re: Истории из жизни: смешно и поучительно
Добавлено: 12 апр 2011, 14:20
марина1966
С "Приколистов"
Про кота ученого (из Инета, оч понравилось, хотя кому как ...)))
Возьмем, например, кота...
Речь о тех временах, когда русскоговорящих интервьюеров в израильских военкоматах еще не было, а русские призывники уже были. Из-за того, что они в большинстве своем плохо владели ивритом, девочки-интервьюеры часто посылали их на проверку к так называемым "офицерам душевного здоровья" (по специальности - психологам или социальным работникам), чтобы те на всякий случай проверяли, все ли в порядке у неразговорчивого призывника. Кстати, офицер душевного здоровья - "кцин бриют нефеш" - сокращенно на иврите называется "кабан". Хотя к его профессиональным качествам это, конечно же, отношения не имеет.
Офицер душевного здоровья в военкомате обычно проводит стандартные тесты - "нарисуй человека, нарисуй дерево, нарисуй дом". По этим тестам можно с легкостью исследовать внутренний мир будущего военнослужащего. В них ведь что хорошо - они универсальные и не зависят от знания языка. Уж дом-то все способны нарисовать. И вот к одному офицеру прислали очередного русского мальчика, плохо говорящего на иврите. Офицер душевного здоровья поздоровался с ним, придвинул лист бумаги и попросил нарисовать дерево.
Русский мальчик плохо рисовал, зато был начитанным. Он решил скомпенсировать недостаток художественных способностей количеством деталей. Поэтому изобразил дуб, на дубе - цепь, а на цепи - кота. Понятно, да?
Офицер душевного здоровья придвинул лист к себе. На листе была изображена козявка, не очень ловко повесившаяся на ветке. В качестве веревки козявка использовала цепочку.
- Это что? - ласково спросил кабан.
Русский мальчик напрягся и стал переводить. Кот на иврите - "хатуль". "Ученый" - мад'ан, с русским акцентом - "мадан". Мальчик не знал, что в данном случае слово "ученый" звучало бы иначе - кот не является служащим академии наук, а просто много знает, то есть слово нужно другое. Но другое не получилось. Мальчик почесал в затылке и ответил на вопрос офицера:
- Хатуль мадан.
Офицер был израильтянином. Поэтому приведенное словосочетание значило для него что-то вроде "кот, занимающийся научной деятельностью". Хатуль мадан. Почему козявка, повесившаяся на дереве, занимается научной деятельностью, и в чем заключается эта научная деятельность, офицер понять не мог.
- А что он делает? - напряженно спросил офицер.
(Изображение самоубийства в проективном тесте вообще очень плохой признак).
- А это смотря когда, - обрадовался мальчик возможности блеснуть интеллектом. - Вот если идет вот сюда (от козявки в правую сторону возникла стрелочка), то поет песни. А если сюда (стрелочка последовала налево), то рассказывает сказки.
- Кому? - прослезился кабан.
Мальчик постарался и вспомнил:
- Сам себе.
На сказках, которые рассказывает сама себе повешенная козявка, офицер душевного здоровья почувствовал себя нездоровым. Он назначил с мальчиком еще одно интервью и отпустил его домой. Картинка с дубом осталась на столе.
Когда мальчик ушел, кабан позвал к себе секретаршу - ему хотелось свежего взгляда на ситуацию.
Секретарша офицера душевного здоровья была умная адекватная девочка. Но она тоже недавно приехала из России.
Босс показал ей картинку. Девочка увидела на картинке дерево с резными листьями и животное типа кошка, идущее по цепи.
- Как ты думаешь, это что? - спросил офицер.
- Хатуль мадан, - ответила секретарша.
Спешно выставив девочку и выпив холодной воды, кабан позвонил на соседний этаж, где работала его молодая коллега. Попросил спуститься проконсультировать сложный случай.
- Вот, - вздохнул усталый профессионал. - Я тебя давно знаю, ты нормальный человек. Объясни мне пожалуйста, что здесь изображено?
Проблема в том, что коллега тоже была из России...
Но тут уже кабан решил не отступать.
- Почему? - тихо, но страстно спросил он свою коллегу. - ПОЧЕМУ вот это - хатуль мадан?
- Так это же очевидно! - коллега ткнула пальцем в рисунок.- Видишь эти стрелочки? Они означают, что, когда хатуль идет направо, он поет. А когда налево...
Не могу сказать, сошел ли с ума армейский психолог и какой диагноз поставили мальчику. Но сегодня уже почти все офицеры душевного здоровья знают: если призывник на тесте рисует дубы с животными на цепочках, значит, он из России. Там, говорят, все образованные. Даже кошки.
Re: Истории из жизни: смешно и поучительно
Добавлено: 21 апр 2011, 11:56
марина1966
Как всегда, с сайта "Приколисты", особенно понравились последние 4 строки
Воспитание любимой женщины
Не мое, но понравилось.
- Я решил жениться!
С такой новостью пришел ко мне в гости младший братишка. Мы сидели на кухне вдвоем, ели жареную картошку, как в детстве, вилками прямо из сковородки. Поддерживая куском хлеба висящую на вилке гроздь хрустящих ломтиков, он, как бы между делом, вдруг огорошил меня новостью. Хоть в этой области не должно было быть сюрпризов, но во избежание дальнейших недоразумений, я поинтересовалась:
- А на ком, если не секрет?
- Как на ком, на Тане, естественно.
Я с облегчением вздохнула. Таню я знала хорошо они уже почти год жили вместе с братом, и, по его рассказам, жили неплохо.
- Тогда поздравляю. Когда?
- Ну, мы пока с датой не определились, возможно, осенью. Так что начинай шить платье, сестренка.
- Подожди, платье мое это тут дело десятое. Ты лучше расскажи, как вы живете? И почему такая спешка?
- Да не, не волнуйся, не по залету. Просто люблю я ее, и она самая лучшая.
- Прям таки идеал? Как Наташа, Оля и Света? съехидничала я.
- Не ерничай, в этот раз все серьезно, обиделся брат. Ну, не идеал, конечно, но без недостатков же людей не бывает, да?
- Ну вот, слова не мальчика, а мужа. Теперь я за тебя спокойна.
Брат помолчал, а потом добавил:
- Вот если бы она еще готовить умела, тогда бы и до идеала недалеко.
Только после этих слов я поняла, зачем он пришел, но торопить события не стала, ждала, пока сам все расскажет.
- Понимаешь, сестренка, я как и все мужики, поесть люблю. Особенно домашнее, и обязательно с мясом. А Таня не готовит, говорит, что не умеет, что лучше куда-нибудь сходить и поесть, чем травиться неумелой стряпней. Или в магазине полуфабрикаты купить. А я вот как подумаю, что и после женитьбы буду как в холостой жизни сосисками и пельменями питаться , или в лучшем случае бутербродами с чаем, так на луну выть хочется. Слушай, может ты поговоришь с ней, объяснишь, что только ее красивыми глазами сыт не будешь. Ну и готовить научишь, а?. Да вот хотя бы эту же жареную картошку, ее же нефиг делать: почистил, на сковородку кинул и все, через двадцать минут готова.
- Ну если нефиг делать, так, может, ты сам готовить будешь? И ты сыт и доволен, и жена на кухне не мучается?
- Нет, не пойдет, не мужское это дело. Не хочу. Она женщина, она и должна мужа кормить.
- Ох, братик, рано тебе еще жениться, рано. Тебе еще свои мозги чистить и чистить. С такими подходами недалеко ваш брак уедет.
- Ладно, не надо мне тут лекций о тендерных ролях. Это мне еще теща начитает, полный курс. Ты мне сестра или ей? Поможешь?
Я задумалась. Бестолочь он, конечно. Но если бы был умнее, но и не женился бы в 22 года. Но отговаривать я его не буду, пусть сам принимает решения о своей жизни и несет за них ответственность.
- Слушай, братишка. Я с ней говорить не буду. Потому что если тебя, человека, которого она любит, не слушает, то и сестра его для него авторитетом не будет. И готовить учить не буду. Если бы сама захотела и попросила тогда с удовольствием. На насильно не научишь.
Надо чтобы она сама захотела, понимаешь? И тут я могу тебе дать совет.
Брат отложил вилку и внимательно на меня посмотрел.
- Значит сделай так: сходи завтра на рынок и купи рыбу. Только рыба должно быть речной, с чешуей и не выпотрошенной. Карп, к примеру. Принеси ее домой и попроси Таню ее приготовить на ужин. Если скажет, что не будет и не умеет, попроси еще раз и потом до самого вечера не напоминай. Когда придет время ужина, спроси где же приготовленный карп? На ее напоминания о том, что она тебе говорила, что готовить не будет, ничего не отвечай, а попроси ее подождать тебя дома, а сам оденься и выйди. Если у вас было заведено питаться готовой едой или полуфабрикатами, то она будет ожидать тебя с пиццей или пельменями. Но бы приведешь с собой сюрприз.
Заранее договорись с какой-нибудь девушкой, чтобы она пришла к вам в гости и приготовила ужин. Девушка обязательно должна быть молодой, красивой и тебе улыбаться. Очень хорошо будет, если девушка будет Тане знакома. Как будешь с ней договариваться это ты уже сам реши. Итак, ты приводишь ее домой а Тане сообщаешь, что, мол, дорогая, если ты не можешь приготовить мне ужин, то это сделает другая. И тут держись. Реакция, кончено, будет бурной и протестующей, но ты внимания не нее не обращай. Приведи девушку в кухню и сиди жди, пока ужин не будет готов. Помни главное, не ввязывайся в сору и выяснение отношений, молча гни свою линию. Потом поужинай и проводи девушку домой. Провожай, обязательно, не меньше часа. Это важно, потому что первые полчаса отсутствия могут спасти тебе жизнь, а вот вторые полчаса нужны ей на глубокие раздумья. Ну а потом набери в грудь воздуха и возвращайся домой. И до самого утра ни словом не вспоминай и не обсуждай то, что произошло. На следующий день принеси ей, к примеру, курицу, и попроси приготовить. Ну а что будет дальше, расскажешь после.
После такого совета, оговорив некоторые детали, брат ушел домой с самыми решительными намерениями и коварными планами. А я стала ждать результатов.
Через неделю брат зашел в гости и начал рассказывать:
- Значит, как ты и советовала, я купил карпа, попросил его приготовить, и естественно, к ужину у нас были только ее насмешливые оправдания. Я заранее договорился с НаташкойПомнишь Наташку, мою бывшую? Так вот, я ей даже детали не стал объяснять, попросил только прийти к нам домой и научить Таню готовить. Наташка и рада была хоть в чем-то показать свое превосходство, поэтому вызвалась с радостью. Итак, приходим мы с Наташей домой, я помогаю ей раздеться и говорю Тане спокойным голосом: Радость моя, раз ты не умеешь готовить, значит это сделает Наташа. Ты бы видела лицо Тани, она даже сказать ничего не смогла, только воздух глотала. А когда увидела, как Наташка по-хозяйски надевает ее фартук и открывает холодильник, так психанула, хлопнула дверью и убежала. Но ты же знаешь Таню, какая она ревнивая. Через десять минут вернулась, заглянула на кухню, увидела картину маслом: Наташка рыбу чистит и хохочет, а я сижу на табуретке и анекдоты ей травлю. Танька зашипела что-то и заперлась в комнате. Ну а Наташка продолжает готовить. Когда из духовки начали просачиваться ароматные запахи, Таня вернулась на кухню и уже спокойным голосом попросила, чтобы Наташка шла домой, а ей надо со мной поговорить. А я, тем же спокойным голосом говорю, что раз Наташа готовила ужин, то и ужинать будет с нами, а ты, Танюша, можешь пока тарелки расставить и хлеб нарезать. И вод представь себе, я сижу, внешне спокоен и доброжелателен. Наташка довольная достает рыбу из духовки и еще комментирует: Что-то у тебя, Танюша, плита давно не чищеная. Я вот лимонным соком с уксусом нагар счищаю, очень помогает, советую тебе как подруге, а Таня от злости аж кипит, но молча раскладывает вилки. Ужинали все вместе. Я нахваливал карпа, Наташка сияла от гордости и радости а Таня с брезгливым видом вытаскивала кости вилкой. Наконец, поели, и я начал собираться. Увидев, что я одеваюсь, Таня пригрозила, что если я сейчас куда-то уйду, то когда вернусь, ее больше не будет. А я сделал вид, что задумался и предложил: Ну, если ты уйдешь, то посуда останется немытой. Может, тогда Наташа останется и поможет посуду помыть? Таня поменялась в лице и прошипела, что нет уж, лучше он сама. Вот так и закончился этот вечер. Я пришел через час, как ты и советовала. Таня уже спала. Утром, она со мной, естественно, не разговаривала. Я сходил в магазин и принес курицу. Правда, пожалел ее немного, и купил без перьев и уже выпотрошенную. Но тем же спокойным тоном попросил ее приготовить. И знаешь что?
- Ну?
- Вечером оказалось, что Таня умеет делать курицу на банке. Такую вкусную, натертую чесночком и с хрустящей корочкой. Вот так вот. О Наташкином визите мы друг другу не напоминали, и все пошло по-старому. Только ем я теперь вкусно и сытно. И не поверишь, даже головные боли у нее прошли. Теперь, как ложимся спать, так она такая ласковая и отзывчивая Наверное, тоже поняла, что если не она, то это сделает с радостью другая. Спасибо за совет, сестренка.
- Да пожалуйста, - я хитро улыбнулась.- Есть только одна деталь, братишка, о которой я тебе не сказала. С этого момента, когда тебя твоя любимая попросит вбить гвоздь или вкрутить лампочку, ты обязательно должен будешь сделать это незамедлительно. Потому что если это сделаешь не ты, то желающие тоже найдутся. Смотри, чтобы не получилось как в том анекдоте, когда ты будешь недоумевать, кто же в твоем доме ножи точит…